Реальный человек, проживавший в Белокурихе, стал прототипом сторожа Крынкина в романе Константина Паустовского «Дым Отечества» и героем нескольких рассказов.
Бывший краснофлотец
Во время Великой Отечественной войны писатель Константин Паустовский некоторое время жил на Алтае. В Барнауле и Белокурихе он работал над пьесой «Пока не остановится сердце», которая с апреля 1943 года заняла место в репертуаре эвакуированного из Москвы в Барнаул Камерного театра Александра Таирова. А также писал роман «Дым Отечества», в котором одним из героев показан человек, проживавший в Белокурихе.
В романе, в частности, рассказывается о том, что в начале войны в Белокуриху приехали ленинградцы. Однажды им пришла телеграмма из блокадного города.
«Принёс её с почты небритый человек в матросском бушлате, без правой руки, - пишет Константин Паустовский. - Пустой рукав бушлата был засунут в карман. Отдав телеграмму Вермелю, человек попросил закурить и рассказал, что он - бывший краснофлотец береговой службы, зовут его Крынкин. Руку он потерял в бою под Ораниенбаумом, лежал в госпитале в Бийске, а сейчас устроился сторожем на плотине, километрах в трёх выше Шестой дачи.
Деревянную эту плотину построили на речке Безымянке перед самой войной, хотели поставить маленькую гидростанцию, но не успели. Крынкин жил в избе около плотины совсем один.
- Заглядывайте! - сказал он Вермелю, прощаясь. - Я как последний из могикан. За моим кубриком - один лес, туман да медведи. Хорошо, керосин есть. Всё время читаю.
- А что вы читаете?
- Тургенева, - ответил Крынкин. - И Гюго. И Горького. Здорово пишут старики!
Крынкин ушёл».
Деревянную эту плотину построили на речке Безымянке перед самой войной, хотели поставить маленькую гидростанцию, но не успели. Крынкин жил в избе около плотины совсем один.
- Заглядывайте! - сказал он Вермелю, прощаясь. - Я как последний из могикан. За моим кубриком - один лес, туман да медведи. Хорошо, керосин есть. Всё время читаю.
- А что вы читаете?
- Тургенева, - ответил Крынкин. - И Гюго. И Горького. Здорово пишут старики!
Крынкин ушёл».
Вот, собственно, и всё. Больше в романе этот персонаж не упоминается.
Таинственная дача и мельница
Константин Паустовский, его вторая жена Валерия Валишевская-Навашина жили в Белокурихе на так называемой Шестой даче. Писатель указывал на странную славу этого здания.
Поначалу она называлась дачей НКВД, а позже - дачей Эйхе по фамилии первого секретаря Западно-Сибирского крайкома партии Роберта Эйхе, расстрелянного перед войной.
Зоя Языкова, учительница Белокурихинской школы, вспоминала: «В одном из логов, мы знали, стоит сказочный теремок, но видеть не могли из-за кустов. Это место нас притягивало и пугало своим величием. Железные ворота охранял сторож с собакой, который выпускал и запускал в эти ворота чёрные «Волги». Это была правительственная дача № 6, дача Эйхе».
Поначалу она называлась дачей НКВД, а позже - дачей Эйхе по фамилии первого секретаря Западно-Сибирского крайкома партии Роберта Эйхе, расстрелянного перед войной.
Зоя Языкова, учительница Белокурихинской школы, вспоминала: «В одном из логов, мы знали, стоит сказочный теремок, но видеть не могли из-за кустов. Это место нас притягивало и пугало своим величием. Железные ворота охранял сторож с собакой, который выпускал и запускал в эти ворота чёрные «Волги». Это была правительственная дача № 6, дача Эйхе».
В современном городе-курорте популярна прогулка к так называемой старой мельнице, которая располагается в трёх километрах вверх по течению речки Белокурихи. Но деревянное строение, похожее на ветряную мельницу с крыльями, - бутафорское, не имеет никакого отношения к размолу зерна. А вот разрушенные элементы плотины и деревянного жёлоба на речке самые что ни на есть настоящие. Утверждение, что здесь когда-то была мельница, необоснованно хотя бы потому, что зерно пришлось бы возить в самый глухой угол Белокурихи да к тому же переправлять на противоположный от курорта берег реки. Версия о предполагаемом строительстве гидроэлектростанции, которую упоминает и Паустовский в романе «Дым Отечества», тоже не подтверждается. Сохранившаяся фотография указывает на то, что там в 1930 годы существовала лесопилка (кругом много леса, высока потребность строящегося курорта в пиломатериалах), работавшая благодаря силе падающей на колесо с жёлоба плотины воды. К началу войны лесопилка была разрушена, но плотина сохранилась. Её-то и охранял живший в избе на берегу Белокурихи бывший краснофлотец Крынкин.
Паустовский проживал в Белокурихе с 20 августа по 26 сентября 1942 года. А 11 сентября туда прибыли 210 ребят из пионерского лагеря «Артек». 16 месяцев они добирались за 7750 километров из Крыма на Алтай. Их разместили в двухэтажных деревянных санаториях № 3 и 4, построенных в 1934 году.
В публикациях об алтайском «Артеке» можно встретить сведения, что среди эвакуированных были и испанские дети. И Паустовский в своем романе писал, что вместе с лагерем в Белокуриху приехали и испанцы - вожатая Мария Альварес вместе с мальчиком Мануэлем. Однако документальных свидетельств о том, что дети, родители которых погибли в ходе гражданской войны в Испании в 1936-1939 годах, жили в Белокурихе, нет. Зато достоверно известно, что они размещались в Залесовском районе и Чемале.
Впрочем, Константин Паустовский писал о пребывании в Белокурихе испанского подростка и однорукого бывшего моряка и в рассказе «Правая рука». И это - право автора художественного произведения.
«Правая рука»
Тихон Рябцов, зенитный пулемётчик со сторожевого катера, герой рассказа «Правая рука», удивительно похож на Крынкина из романа «Дым Отечества». Он также был ранен в сражении под Ленинградом, врачи тоже отняли Тихону раздробленную правую руку. После выписки из бийского госпиталя бывший моряк нанялся сторожем охранять недостроенную плотину на горной речушке на дальней окраине Белокурихи.
К осени Тихон начал готовить на зиму дрова. Пилить и колоть их одной рукой было очень трудно. На следующий день он услышал отдалённый стук топора, а затем речка стала приносить к плотине мелко наколотые березовые поленья. Откуда приплывали эти дрова? Оказалось, что их готовили для однорукого фронтовика двое мальчишек, эвакуированных в Сибирь. Один из них был испанцем, его звали Мигуэль, а Рябцов называл его Митей. Фашисты убили в Мадриде его отца, подросток сумел выехать в СССР. Тихон и Мигуэль-Митя подружились. Как-то сторож сказал младшему другу: «Пройдёт война, Митя, и будет на земле много шуму и радости. И мы с тобой заживём! Двинем домой, в Ленинград. Будешь ты студентом Ленинградского университета, а я при тебе буду существовать как сиволапый папаша. Только ты меня не стыдись».
Но весной Мигуэль сказал Тихону, что скоро их лагерь возвращается в Подмосковье. Рябцов попытался решить вопрос об усыновлении подростка, однако получил отказ. Лагерь уехал, и обитатель сторожки неожиданно взял расчёт и ушёл пешком в Бийск, на железную дорогу. Адрес лагеря у него был зашит под подкладкой бушлата…
«Телеграмма»
Писатель ещё раз возвратился к образу человека, с которым познакомился в Белокурихе, в рассказе «Телеграмма». Почему-то исследователи творчества Паустовского не заметили сходства героя этого произведения с белокурихинским прототипом. Его тоже зовут Тихоном, и работает он сторожем. Только на этот раз - при пожарном сарае.
Сюжет рассказа прост: старая больная женщина давно и безуспешно ждёт приезда своей дочери-ленинградки Насти к ней в далёкую деревню. Среди тех, кто скрашивал старой женщине её последние дни, был и сторож Тихон, помогавший ей по хозяйству.
В одно из посещений Тихон осторожно протянул Катерине Петровне телеграмму. Та попросила его прочитать текст. «Тихон испуганно огляделся, поправил ворот, пригладил рыжие редкие волосы и глухим, неуверенным голосом прочёл: «Дожидайтесь, выехала. Остаюсь всегда любящая дочь ваша Настя».
– Не надо, Тиша! – тихо сказала Катерина Петровна. – Не надо, милый. Бог с тобой. Спасибо тебе за доброе слово, за ласку».
А вскоре старушка скончалась. Настя приехала в Заборье на второй день после похорон. Ей казалось, что никто, кроме Катерины Петровны, не может снять с неё груз непоправимой вины.
Остался самим собой
Паустовский проживал в Белокурихе с 20 августа по 26 сентября 1942 года. А 11 сентября туда прибыли 210 ребят из пионерского лагеря «Артек». 16 месяцев они добирались за 7750 километров из Крыма на Алтай. Их разместили в двухэтажных деревянных санаториях № 3 и 4, построенных в 1934 году.
В публикациях об алтайском «Артеке» можно встретить сведения, что среди эвакуированных были и испанские дети. И Паустовский в своем романе писал, что вместе с лагерем в Белокуриху приехали и испанцы - вожатая Мария Альварес вместе с мальчиком Мануэлем. Однако документальных свидетельств о том, что дети, родители которых погибли в ходе гражданской войны в Испании в 1936-1939 годах, жили в Белокурихе, нет. Зато достоверно известно, что они размещались в Залесовском районе и Чемале.
Впрочем, Константин Паустовский писал о пребывании в Белокурихе испанского подростка и однорукого бывшего моряка и в рассказе «Правая рука». И это - право автора художественного произведения.
«Правая рука»
Тихон Рябцов, зенитный пулемётчик со сторожевого катера, герой рассказа «Правая рука», удивительно похож на Крынкина из романа «Дым Отечества». Он также был ранен в сражении под Ленинградом, врачи тоже отняли Тихону раздробленную правую руку. После выписки из бийского госпиталя бывший моряк нанялся сторожем охранять недостроенную плотину на горной речушке на дальней окраине Белокурихи.
К осени Тихон начал готовить на зиму дрова. Пилить и колоть их одной рукой было очень трудно. На следующий день он услышал отдалённый стук топора, а затем речка стала приносить к плотине мелко наколотые березовые поленья. Откуда приплывали эти дрова? Оказалось, что их готовили для однорукого фронтовика двое мальчишек, эвакуированных в Сибирь. Один из них был испанцем, его звали Мигуэль, а Рябцов называл его Митей. Фашисты убили в Мадриде его отца, подросток сумел выехать в СССР. Тихон и Мигуэль-Митя подружились. Как-то сторож сказал младшему другу: «Пройдёт война, Митя, и будет на земле много шуму и радости. И мы с тобой заживём! Двинем домой, в Ленинград. Будешь ты студентом Ленинградского университета, а я при тебе буду существовать как сиволапый папаша. Только ты меня не стыдись».
Но весной Мигуэль сказал Тихону, что скоро их лагерь возвращается в Подмосковье. Рябцов попытался решить вопрос об усыновлении подростка, однако получил отказ. Лагерь уехал, и обитатель сторожки неожиданно взял расчёт и ушёл пешком в Бийск, на железную дорогу. Адрес лагеря у него был зашит под подкладкой бушлата…
«Телеграмма»
Писатель ещё раз возвратился к образу человека, с которым познакомился в Белокурихе, в рассказе «Телеграмма». Почему-то исследователи творчества Паустовского не заметили сходства героя этого произведения с белокурихинским прототипом. Его тоже зовут Тихоном, и работает он сторожем. Только на этот раз - при пожарном сарае.
Сюжет рассказа прост: старая больная женщина давно и безуспешно ждёт приезда своей дочери-ленинградки Насти к ней в далёкую деревню. Среди тех, кто скрашивал старой женщине её последние дни, был и сторож Тихон, помогавший ей по хозяйству.
В одно из посещений Тихон осторожно протянул Катерине Петровне телеграмму. Та попросила его прочитать текст. «Тихон испуганно огляделся, поправил ворот, пригладил рыжие редкие волосы и глухим, неуверенным голосом прочёл: «Дожидайтесь, выехала. Остаюсь всегда любящая дочь ваша Настя».
– Не надо, Тиша! – тихо сказала Катерина Петровна. – Не надо, милый. Бог с тобой. Спасибо тебе за доброе слово, за ласку».
А вскоре старушка скончалась. Настя приехала в Заборье на второй день после похорон. Ей казалось, что никто, кроме Катерины Петровны, не может снять с неё груз непоправимой вины.
Остался самим собой
Паустовского не любила власть и обожала читающая публика. Итоги проведённого в 1963 году в СССР социологического опроса показали, что именно он - самый читаемый и почитаемый писатель. И не только в Советском Союзе - в Париже вышло 13 томов его сочинений.
Но власть не могла простить Константину Георгиевичу то, что в 1966 году он открыто выступил на суде в поддержку диссидентов Андрея Синявского и Юлия Даниэля. А в 1967 году поддержал Александра Солженицына, написавшего письмо IV съезду советских писателей с требованием отменить цензуру литературных произведений.
В 1965 году Константин Паустовский был кандидатом на Нобелевскую премию по литературе, но путем сложных дипломатических интриг Советскому Союзу удалось изменить решение Нобелевского комитета. Её отдали другому писателю - Михаилу Шолохову.
Константин Георгиевич, увековечивший в том числе и образ случайного знакомого из Белокурихи, сумел сохранить репутацию честного художника и порядочного человека. Он смог пережить период восхваления Сталина, не вступить в партию, не подписать ни единого письма, клеймящего кого-нибудь, всегда оставаться самим собой. Общество нуждалось в таком моральном авторитете, которому можно было бы верить. Таким человеком и был Паустовский.
Но власть не могла простить Константину Георгиевичу то, что в 1966 году он открыто выступил на суде в поддержку диссидентов Андрея Синявского и Юлия Даниэля. А в 1967 году поддержал Александра Солженицына, написавшего письмо IV съезду советских писателей с требованием отменить цензуру литературных произведений.
В 1965 году Константин Паустовский был кандидатом на Нобелевскую премию по литературе, но путем сложных дипломатических интриг Советскому Союзу удалось изменить решение Нобелевского комитета. Её отдали другому писателю - Михаилу Шолохову.
Константин Георгиевич, увековечивший в том числе и образ случайного знакомого из Белокурихи, сумел сохранить репутацию честного художника и порядочного человека. Он смог пережить период восхваления Сталина, не вступить в партию, не подписать ни единого письма, клеймящего кого-нибудь, всегда оставаться самим собой. Общество нуждалось в таком моральном авторитете, которому можно было бы верить. Таким человеком и был Паустовский.
Комментариев нет:
Отправить комментарий